Современная японская новелла 1945–1978 - Страница 185

185

Таэ Симура, мать Исаку и двух его братьев, была «незаконной сожительницей» Ёсиюки Такаминэ. Хотя Ёсиюки и признал сыновей своими внебрачными детьми, все они в семейном регистре были записаны как приемыши из других семей, а настоящая их мать, Таэ Симура, значилась в том же документе как «кормилица и воспитательница». Это, без сомнения, была вынужденная уловка с целью замаскировать сомнительные обстоятельства появления детей на свет. Тем не менее все, конечно, хорошо понимали смысл подобной лжи, наивной, как погремушка. И более того, злополучный обман привел к тому, что несчастные дети скорее стали объектом ненависти, постоянной враждебности, унижений и презрительной жалости для своих впечатлительных сверстников в переходном возрасте, на пороге юности.

Однако пора бурь давно ушла в прошлое. Сейчас Исаку, зрелый мужчина, которому перевалило уже за сорок, воспринимал свое рождение просто как незначительный исторический факт (он сознательно отрицал вызвавшее скорбный вздох слово «фатальный»).

После того как священник, окончив чтение молитвы, удалился, мать сказала Исаку:

— В последнее время я постоянно вижу отца во сне. Так меня растревожили эти сны, что решила пригласить священника. Правду сказать, это все оттого, что очень мне хочется навестить могилу отца на кладбище в Тама, а поехать туда я не могу.

Почему, сын не спрашивал. Было совершенно естественно, что «незаконная сожительница» не могла посещать могилу, где покоился его отец рядом с законной супругой.

— Но дело не в нервах, — сказала мать, легонько поглаживая колено, — думается, все равно я хотела бы хоть раз побывать на том деревенском кладбище, где погребен прах отца.

— А где оно, это кладбище?

— Да вот ведь… Раньше-то я точно знала… Помню только, в какой-то деревне неподалеку от Кофу.

— Ну, раз и название деревни неизвестно, как ее найдешь! Если только расспросить этого Харухико… Он-то наверняка знает.

Мать была, как никогда, настойчива. Что касается «этого Харухико», о котором она упомянула, то так звучало имя единственного сына и наследника семейства Такаминэ, приходившегося Исаку сводным братом. Харухико был на пять лет старше. Но Исаку не имел ни малейшего представления о том, где может обитать в Токио его сводный братец, ибо уже само существование подобного родственника вызывало у него чувство, весьма отличное от восторга. Только чтобы успокоить мать, он пообещал:

— Хорошо, постараюсь выяснить, где служит Харухико, и попытаюсь у него узнать, где находится это деревенское кладбище.

— Правда? Ты все узнаешь?

Лицо шестидесятитрехлетней матери в обрамлении красиво уложенных седых волос осветилось мгновенной радостью.

На следующий день Исаку отправился из Йокогамы, где они жили, в Токио и там зашел к М., работавшему в справочном отделе одной крупной газеты в районе Юракутё.

М. когда-то учился в той же провинциальной школе, что и Харухико Такаминэ, хотя был немного старше, а кончали школу они, вероятно, вместе. В те годы, когда М. еще сам был журналистом и ведал в газете отделом литературы и искусства, Исаку не раз случалось давать ему кое-какие материалы для публикации и вести с ним дружеские беседы. Разумеется, М. было все известно об отношениях между Исаку и Харухико.

— Да что ты говоришь? Неужели вы так ни разу до сих пор и не встречались? Ведь вы оба в таких летах… Что уж тут упрямиться!..

— Да я особенно и не упрямлюсь. Просто до сегодняшнего дня не было никакой необходимости нам встречаться, — ответил Исаку.

Тем не менее М. был очень любезен: вынув из ящика стола целых три коробки, набитых старыми визитными карточками, он принялся тщательно просматривать одну за другой. Нужная карточка нашлась неожиданно легко. Из нее явствовало, что Харухико служит в некоей машиностроительной фирме «S-когё», входящей в систему новообразовавшихся монополистических концернов, и место службы его помещается на четвертом этаже многоэтажного здания N. в квартале Тамура-тё, в районе Симбаси.

Поблагодарив М., Исаку покинул штаб-квартиру газетной корпорации. Затем он направился в ближайшее кафе и, спросив разрешения, стал набирать номер «S-когё». Раз за разом поворачивая диск, он вдруг задержал палец.

«Напрасно стараетесь. Вам вовсе ни к чему навещать могилу отца», — представил он себе голос в телефонной трубке. Кровь бросилась в лицо Исаку. «Здорово, же я покраснел», — подумал он. Слова «законный сын» и «незаконнорожденный» нестерпимо блестящими литерами врезались в его сознание. Он оторвал палец от телефонного диска. Что же делать? Его ответ М.: «Я особенно и не упрямлюсь», — все-таки был неправдой.

В тот день за ужином Исаку сказал матери: «Так и не удалось мне узнать, где служит Харухико». Мать не пыталась скрыть огорчения.

И все же в конце концов через несколько дней Исаку нанес визит Харухико, посетив здание N. в Симбаси. Нужно было считаться с матерью, которая, как видно, хотела во что бы то ни стало почтить могилу отца. На сей раз Исаку не стал звонить Харухико по телефону, чтобы получить разрешение на личную встречу, из опасения предоставить тому простейшую возможность для отказа.

Роскошная комната, куда провели Исаку, судя по всему, служила приемной дирекции «S-когё».

— Давненько не виделись.

— Давненько.

То был первый в сознательной жизни сводных братьев обмен приветствиями.

— Иногда я встречаю ваше имя в газетах, которые вас расхваливают.

— Ну что вы!

Отвечая Харухико, Исаку подумал, что с тех пор, как он последний раз видел своего сводного брата, прошло уже несколько десятков лет. Было это в дни далекого детства, так что невозможно даже точно подсчитать, сколько минуло лет. Однако тот образ сводного брата, что долгие годы стоял перед глазами Исаку, неузнаваемо изменился: лицо отекло, налилось кровью и побагровело, живот и бедра сплошь заплыли жиром, весь облик Харухико воплощал некое тяжеловесное достоинство и самодовольство. В глазках же, притаившихся под очками в черепаховой оправе, читалась плохо скрытая настороженность по поводу неожиданного визита сводного брата.

185